Им смешно, они могут шутить, не представляя, как мне тяжело сохранять улыбку и игривость. Неимоверно тяжело, словно отвоёвываю действительно своё право на жизнь. И если не буду драться против него, Николаса, то умру. За последнюю ночь я миллион раз меняла решения. То плакала и скучала, то злилась и кричала, ругалась и под этими эмоциями подожгла записку. А потом снова плакала и так по кругу. Готова была дать возможность объяснить ему всё, а потом понимала, как глупо себя веду. Вновь бессонная ночь, и тело уже не справляется с такой нагрузкой. Мне придётся что-то решить, а то с такими подъёмами и падениями с ума сойду. Сегодня точно я ничего не решу, угрозы Николаса на меня больше не действуют. Он не посмеет дотронуться до меня… не посмеет же?

Мне необходимо сконцентрироваться на учёбе и на работе. Получу деньги, придётся потратить их на камеру, ещё оплатить за коммунальные услуги, да и всё же, пойти на курсы приготовления пищи. Иначе я не выживу, питаясь только в кафе.

Смотрю на часы, сообщающие, что уже четыре. Собираю вещи, запихивая всё в рюкзак, и подхватываю пальто. Сегодня позволила себе надеть тёмно-синее, полегче. Наконец-то, погода начинает баловать весной и можно не дрожать от холода, пока иду к машине, припаркованной в этот раз в другом месте. На всякий случай ещё и озираюсь постоянно. Никого нет, и слава богу. Я даже взмокла немного, опасливо подходя к машине.

Забравшись в салон, завожу мотор и выезжаю. Стою в пробке и решаюсь включить музыку по радио. До этого и это не позволяла себе, казалось, что нарушу траур, который до сих пор ношу.

Как я и предполагала, простояла в пробке и приехала через сорок минут к зданию фотостудии. Немного волнуюсь, это ведь первый день. И как иронично то, что именно фотография будет тем, чем я буду зарабатывать на жизнь. А папе это не нравилось, он считал это бесполезной тратой времени. Грустно от воспоминаний, улыбаясь, вхожу в холл. Подхожу к Эйприл, улыбающейся мне. Приятная девушка с чёрными крашеными волосами, подстриженными в модное удлинённое каре, ведь глаза у неё сине-серые и ярко накрашенные, как и губы. И понимаю даже зачем, она одевается так ярко, выставляя все прелести напоказ. Она лицо фотостудии и приманивает так клиентов. Передав ей свои документы и обменяв их на жетончик, я иду уже по знакомому маршруту, на ходу снимая пальто.

– Привет, – с улыбкой говорю я Линде, подскакивающей с места.

– Привет, Мишель. Так здорово, что ты здесь. Девушек у нас мало, а парни задолбали уже. Ты рано. Но ничего, ты можешь пройти в студию. Модель уже там, готовится. Дэйв где-то тоже тут, подойдёт в пять к тебе. Осматривайся, – тараторит она.

– Спасибо, – смеюсь я, привыкая к её манере общения. Выложить всё и сразу.

Входя в студию, кладу рюкзак и пальто на стул, где стоит компьютер. Замечаю девушку, стоящую у места моделей перед большим и подсвечивающим зеркалом. Наверно, её возраст такой же, как и у меня. Светлые волосы достигают талии, и не сказала бы, что она красива. Слишком резкие черты лица и точно не бейби-фейс, которые любят камеры. Она подиумная модель. Высокая и худая. Ловит мой взгляд в зеркало и улыбается мне поворачиваясь. Только сейчас вижу, что на ней узкий топ, едва прикрывающий маленькую грудь и трусики бикини.

– Привет, – киваю ей.

– Привет. Ты мой фотограф? – Спрашивает, подходя ко мне. Она на голову выше меня.

– Да. Мишель, – протягиваю руку.

– Джульетта, – отвечает она, пожимая мою руку. Прищуриваясь, смотрит на меня. Склоняет голову. Отнимаю свою руку и поджимаю губы, не зная, как вести себя сейчас.

– Интересное имя, – единственное, что удаётся придумать.

– Это сценическое. А моё обычное – Эмили. Не подходит к модельной жизни. Я тебя где-то видела.

– Понятно. Вряд ли ты меня где-то видела. Я не модель и даже близко не стою там…

– Девушки, добрый вечер. Молодцы, уже познакомились. Джули, иди, займись собой. А мы пока настроим свет, – меня обрывает заводной голос Дэйва, влетающего в студию с фотоаппаратом в руке. И сегодня он одет очень красочно. Зелёные штаны, ковбойские сапоги и жёлтая рубашка.

– Привет, Дэйв, конечно, – пожимает плечами Эмили или Джульетта, возвращаясь к своему любованию и практике перед зеркалом.

– Держи. Привыкни к нему и за мной, – не теряя времени, чуть ли не бросает мне в руки фотоаппарат, двигаясь к месту фотосъёмки.

Ну да, теперь придётся и этому не удивляться. Держу в руках фотоаппарат, пока Дэйв объясняет мне, кому нужен тёмный фон, а кому светлый. Как настраивать свет и приглушать его, какие реквизиты использовать. Кивая постоянно, слежу за каждым его движением. Показывает на фотоаппарате, в каком режиме снимать, и как настроить передачу снимков на компьютер, чтобы сразу же просматривать. Буквально всё, и мне не стыдно учиться. А раньше бы я обиделась, что меня учат. Но сейчас впитываю всё, и это увлекает настолько, что превращается в игру. Смогу или нет. Первые пустые пробные кадры и Эмили, то есть Джульетта (дебильное имя и фантазия), выходит в центр и принимает «сломанную» позу. Хочется смеяться, но я подавляю в себе это чувство. Она как недоделанный горбун кривит спину и выделывает трюки. От моих эмоций камера дрожит, закрываю глаза и настраиваюсь, хотя Дэйв даже не подгоняет, а, наоборот, включает что-то из рока. Сумасшедший дом, но такой живой. Мне это безумно нравится: ползать по полу, искать ракурсы, как лучше снять лицо и тело, менять резкость и выстраивать экспозицию. Невероятный адреналин, теперь от него трясутся руки, и даже когда говорит Дэйв, что время вышло, мне хочется ещё и ещё. Как наркотик. Поворачиваюсь к нему, сидящему на стуле и подзывающего меня пальцем. Поставив камеру на штатив, подхожу к нему, пока девушка одевается за ширмой.

– Теперь смотри, – говорит он, указывая на сотни фотографий. Ничего не вижу, мне все кажутся ужасными. Отвратительными просто. Эти кривые позы, какое-то обозлённое лицо, иногда просто мёртвое. Но я ведь очень старалась, а ничего не вышло. Не смогла передать красоту, какой бы она ни была.

– Завтра утром? – Спрашивает Эмили, подходя к нам. Я даже не поднимаю голову, стыдно смотреть ей в глаза, когда фотографии ужасные.

– Да. К десяти всё будет готово, и мы оформим тебе модельный альбом, – кивает Дэйв.

– Пока.

– Пока, – тихо отвечаю я, смотря на фотографии. И только когда закрывается дверь, выпрямляюсь и поднимаю взгляд на Дэйва.

– Знаю, это просто хуже некуда, – сдавленно произношу я.

– Что тебе не нравится? – Интересуется он.

– Вот здесь, – указываю на одну из фотографий, – у неё из-за тени как будто горб. А вот тут тень падает сверху, и это я её создала, нос кажется большим. Из-за света, который я выставила – веснушки, которые даже не заметила при встрече, не скрыть.

– Веснушки и любые изъяны сейчас в моде, Мишель. Тут уж мы не можем быть Создателями и поменять внешность. Тени все чистятся на «Фотошопе», от этого никто не застрахован. Мне нравится, неординарные снимки вышли. Твоё желание попробовать даже сложные ракурсы – похвально. Набьёшь руку. У тебя свой стиль. Как я и говорил, потенциал есть. Это отличает моих фотографов. Мне плевать сколько им лет, какая у них внешность, недостатки, сексуальные предпочтения. Мне нужна фишка. Поэтому моя фотостудия популярна, мои ребята работают на своё настроение, и это приносит хорошие суммы. Ещё могу сказать, что ты ловишь людей. Посмотри, здесь она поправляет волосы и её лицо расслаблено, задумчиво. Эту фотографию можно отдать даже в рекламу. Не будь к себе строга. Когда-нибудь и ты сама откроешь фотостудию и станешь для меня опасным конкурентом, – смеётся Дэйв.